Елизаветинское барокко

 

Расцвет барокко в русском искусстве традиционно связывают с правлением дочери Петра I, императрицы Елизаветы Петровны (1741 – 1761). Однако основные тенденции отделке парадных интерьеров отражали не столько личные пристрастия царицы, сколько современную моду, диктовавшуюся главным образом Францией. В России, позднее остальных стран Западной Европы включившейся в общеевропейский процесс, такие стилевые направления, как барокко и рококо, существовали почти одновременно, легко уживаясь между собой, в том числе в убранстве интерьеров.

Широко развернувшееся в середине ХVIII века дворцовое строительство определялось деятельностью выдающихся архитекторов – С.И. Чевакинского, Д.В. Ухтомского и, прежде всего Франческо Бартоломео Растрелли. Итальянец по происхождению, родившийся во Франции, Растрелли полностью реализовал свои творческие возможности в России, где проработал почти тридцать лет. С именем зодчего связаны почти все самые крупные дворцовые постройки 1730-1750-х годов, предполагавшие торжественные, церемониальные формы жизни. Он проектировал не только величественные развороты фасадов и длинные анфилады комнат, но и создавал их декоративное убранство. Среди населения зодчего сохранились десятки рисунков наборных паркетов, деталей скульптурной резьбы, предметов мебели, фигурных банкетных столов, осветительных приборов и т.п.

По традиции того времени в состав парадных анфилад барочного дворца входили несколько гостиных, картинный зал, комнаты с восточными раритетами, парадная опочивальня, будуар, кабинет, библиотека. Кульминацией служили Тронный и Танцевальный залы. Общая площадь Тронного зала в Зимнем дворце, построенным Растрелли для императрицы Анны Иоанновны (1730-1740) в 1734 году, составляла, к примеру, около тысячи квадратных метров. Появление интерьеров с гипертрофированными по отношению к человеку размерами и «архитектурными элементами убранства знаменовало новый этап в решении дворцовых апартаментов.

Необыкновенное по своему размаху строительство развернулось не только в столице, но и на подступах к ней: только по дороге из Петербурга в Москву в царствовании Елизаветы Петровны возвели двадцать пять путевых дворцов. Создание пышной барочной орнаментики требовало усилий сотен столяров, резчиков и позолотчиков, которых постоянно отправляли в Петербург со всех концов страны. Помимо ремесленников государственных ведомств, в столицу прибыли также многочисленные умельцы, посланные из монастырей и даже дворянских усадеб.¹ Но нехватка опытных резчиков была настолько ощутимой, что мастеров приходилось специально выписывать из Москвы, где передававшийся по наследству опыт в обработке древесины восходил к древней традиции создания сложных многоярусных иконостасов. Для нужд петербургского строительства привлекли также резчиков из отдаленных районов верхней Волги. Под руководством столичного мастерства Иоганна Франца Дункера они резали из липы различные орнаментальные детали, в барочные завитки которых «вплетались то полевые цветы, то подсолнухи, то дубовые листья, то камыш.²

Привлеченные невиданным размахом строительных работ, в столицу Росси начали приезжать все новые и новые иностранные ремесленники. Наряду с ними продолжали работать и те, кто зарекомендовал себя еще в петровское время – мастер столярных дел Жан Мишель и мастер «кроватного убору Антуан Рушбот. В 1730-1740-е годы в столице трудилась целая плеяда талантливых резчиков, исполнявших во дворцах декорировку на «французский манер. Многие из них прошли обучение в школе, организованной еще Никола Пино (сам Пино, находившийся в эти годы в зените славы, уже покинул Россию и успешно работал при дворе Людовика XV).

В период расцвета «елизаветинского барокко начала формироваться обстановка парадных комнат, в состав которой традиционно входили золоченые или посеребренные консольные столики, стулья, кресла, канапе, торшеры и зеркальные рамы. Как писал Якоб Штелин, «в 1750 году и в несколько последующих лет не было больше ни одного знатного дома в Петербурге, который е был бы меблирован в новейшем французском вкусе и богато украшен золоченой резьбой (Каждый предпочитал самую последнюю и часто барочную отделку в резьбе).³

С усилением рокайльных тенденций в середине XVIII века, помимо золочения, в моду вошла раскраска мебели по левкасу – белая или цветная. Иногда фон и резьба красились в два тона, гармонируя с нарядной вышитой или штофной обивкой. Мебель, выполненная в рокайльной манере, отличалась большей утонченностью пропорций и изяществом контуров. В предметах мебели с преобладанием барочных черт объемная резьба часто покрывалась сплошной позолотой, а асимметричный растительный декор нередко соседствовал с аллегорическими элементами, усиливая контрасты масс и светотени.

Место предметов мебели в интерьере, как правило, было заранее предопределено. Иногда они оказывались непосредственно связаны со стеной, как, например, столы консоли, с прикрепленными к стенам деревянными подстолья, поддерживаемыми одной. Двумя или тремя изогнутыми опорами. Декоративные функции такой мебели, обильно украшавшейся резной орнаментикой, заметно превалировали над ее утилитарным назначением. Подобных образцов эпохи барокко до нашего времени сохранилось немного, что вполне объяснимо: резные детали быстро ломались, позолота осыпались, а ярко выраженная их «стилевая направленность не слишком вязалась с последующей модой в искусстве.

Спешность дворцового строительства, получившего в 1750-е годы особый размах, приводила к тому, что даже в императорских покоях нарядных предметов обстановки постоянно не хватало. Известный мемуарист А.Т. Болотов, побывавший по долгу службы в 1762 году в только что отделанном новом Зимнем дворце, отмечал: «Та пуще всего была напасть, что сидеть было вовсе не на чем, во всех комнатах, где мы бывали, не было тогда не единого стульца, а стояли только в одной проходной комнате одни канапе, но и те были обиты богатым штофом и такие, на каких мы сначала не смели и помыслить, чтоб садиться⁴

К редким сохранившимся образцам мебели, спроектированным Растрелли для Зимнего дворца, относятся многоярусные торшеры на двадцать девять свечей. Они имеют вид экзотических деревьев с раскинутыми в стороны изогнутыми ветвями и сидящими под ними фигурками путти. В торшерах сконцентрированы черты. Характерные для стилевых поисках эпохи: обилие резных деталей (начиная с неглубоких завитков и выемок, кончая объемными скульптурными композициями) и стремление под внешней отделкой скрыть конструкции изделия. Эти монументальные светильники были неразрывно связаны с остальным декоративным убранством интерьера столь же вычурными контурами и общими мотивами резьбы.

К редким памятникам середины XVIII столетия относится также золоченое канапе, некогда входившее в обстановку Большого Царскосельского дворца, построенного по проекту Ф.Б. Растрелли. Резной декор канапе динамичен и раскован; в нем чувствуется мастерство опытного резчика, привыкшего иметь дело с большими плоскостями. Волнообразные контуры спинки повторяются в мотивах фигурных рам десюдепортов и зеркал.

Однако столь распространенные предметы мебели Елизаветинской эпохи (вошедшей в историю пышными торжествами), как столы, до нас практически не дошли. Огромные столы для банкетов в то время составлялись из нескольких десятков отдельных «штук так, чтобы они создавали какую-либо затейливую форму: корону, вензель, раковин и т.п.

Их покрывали скатертями, подхваченными внизу нарядными бантами и лентами. Французский дипломат де ла Мессельер вспоминал, например, прием в большом и богато убранном зале, освещенном девятьюстами свечами, где посередине стоял стол на четыреста персон.⁵

Особый вид мебели представляли столы для «Эрмитажа, которые слуги сервировали на нижнем этаже, а затем посредством специальных механизмов поднимали наверх; так что хозяева с гостями могли предаваться без лишних свидетелей.

Для любого многолюдного торжества требовалось большое количество мебели для сидения – достаточно удобной, красивой и прочной по конструкции. Практичные стулья и кресла приобретались, как правило, у английских купцов, регулярно доставлявших свой товар в Петербург. Приток подобной продукции особенно увеличился после заключения в 1734 году специального «трактамента «О дружбе и коммерции между Россией и Англией. Известны случаи, когда императрица Елизавета Петровна заказывала в Лондоне сразу несколько десятков предметов со спинками «веером и ножками « с коленцами.

Все возраставшие потребности в удобной обстановке побуждали петербуржцев налаживать собственные производства. Большое распространение получили стулья и кресла, близкие по формам популярному в то время английскому «стилю чиппендейл. Имя выдающегося мастера Томаса Чиппендейла, создавшего собственное художественное направление, пользовалось необычайной известностью в Европе, благодаря опубликованному в 1754 году сборнику показательных образцов.

Определение «стиль чиппендейл относится к стульям и креслам с жесткой расширяющееся кверху сквозной спинкой и ажурной вертикальной вставкой - сплатой посредине, врезанной в царгу. Их характерной чертой являлась также особая конфигурация сильно изогнутых ножек – кабриолей с широкой лобовой частью, украшенной, как правило, резной розеткой или пальметтой. Оканчивались такие ножки деталью в виде птичьей лапы, держащей шар, либо упрощенно-стилизованным под нее приплюснутым утолщением.

Решение центральной детали - сплаты в изделиях Чиппендейла отличалось большим разнообразием. Сначала она представляла собой изогнутую деревянную пластину, напоминающую своими очертаниями вазу. Со временем мастер облегчил конструкцию мебели, слегка уменьшил ее высоту, а гладкую поверхность сплаты превратил в ажурную вставку фигурной формы (среди многочисленных вариантов е резьбы особенным успехом пользовался рокайльный мотив в виде переплетенных лент). Более изящным стали контуры спинки, плавным изгибом переходившей в утолщающиеся книзу ножки.

В подражание английским образцам русские столяры все чаще старались изготавливать свои вещи из ореха, вошедшего в это время в моду красного дерева. Однако дорогой привозной древесины было мало, поэтому нередко стулья и кресла приходилось делать из местных пород – дуба или «простова дерева (согласно терминологии того времени) – березы, сосны, ели, окрашенных  «на ореховый колер (под орех) или в «цвет мегонского дерева (под красное дерево).

Увлечение продукцией из Англии, доходящее до ее буквального копирования, было настолько ощутимо, что атрибуция русской мебели второй четверти XVIII века, схожей по виду с английской, и по сей день остается одной из наиболее сложных. Исполнителями «английской по виду мебели являлись как заезжие мастера-иностранцы (в этом случае ее практически невозможно отличить от подлинной английской), так и местные ремесленники. Последние делали предметы виду очень похожие на вещи западного производства, но все-таки заметно отличившиеся по пропорциям, конструкции и отдельным мелким деталям декорировки. 

Производство удобной в быту «чиппендейловской мебели осваивалось не только городскими «стульными мастерами, но и доморощенными крепостными умельцами. Однако последние постигали новые формы как бы «вприглядку, воспроизводя только схему, но, не всегда осмысляя принципы и логику построения предмета. Это приводило к созданию вещей, к которым применимо понятие «примитива. Их характеризует обобщенность форм, лаконичность резьбы и упрощенность декора. Пропорции их по сравнению с эталонными образцами нарушены.⁶

К числу наиболее интересных примеров усадебной мебели, выполненной по английским мотивам, относится часть гарнитура (семь стульев и кресло), бытовавшего в усадьбе графа А.Р. Воронцова Андреевское Владимирской губернии. От своих заграничных прототипов эти предметы отличаются не только конструктивными особенностями, но и внешней грузностью, укрупненностью деталей, производя в целом впечатление «раздобревшего на русских хлебах англичанина.⁷По сравнению с матовой поверхностью пропитанного воском благородного «махагони английских образцов русские предметы более многоцветны, отличаются обилием резных рокайлей и золоченых рельефных контуров. Несколько утрированные формы, пластичный декор и чрезмерная насыщенность цвета выдают мощное простонародное начало, привносящее в образцы русского барокко национальные черты. Следует отметить, что отечественные столяры, плотники и резчики клеймили свои изделия чрезвычайно редко, особенно в ХVIII веке. Имена местных исполнителей можно узнать лишь благодаря архивам или упоминаниям современников; однако и это по преимуществу имена мастеров-иностранцев – именно они, как правило, заключали письменные контракты на различные подрядные работы, нанимая в свои «команды русских мастеров.⁸

Не были склонны рекламировать имена своих соотечественников и частные заказчики: в эпоху становления мебельного дела, когда отечественная продукция редко еще достигала европейского уровня, гораздо престижнее считалось привозить вези из за границы или прибегать к услугам заезжих мастеров. Отсюда – многочисленные безымянные копии заграничных мебельных изделий.⁹

Подражая западноевропейским образцам, русские мастера осваивали новые, незнакомые формы и художественные решения. В убранстве интерьеров Елизаветинской эпохи наблюдалось две основные тенденции: мебель для парадных покоев делали преимущественно с оглядкой на модные французские образцы, а при создании обстановки для жилых или административных помещений ориентировались на более рациональное англо-голландское направление.

Среди корпусной мебели самыми сложными для исполнения, дорогими и престижными, являлись шкафы-бюро, совмещавшие в себе функции письменного стола, комода, кабинета шкафа для книг. Одну из известных столичных мастерских, изготавливавших в это время подобную мебель, возглавлял Федор Мартынов. По указу Петра I с 1717 по 1724 год он обучался в Лондоне «кабинетному делу, а затем вернулся на родину и трудился по заказам двора. С 1738 года Мартынов возглавил при Канцелярии от строений все работы, связанные с изготовлением мебели, фанерованной дубов, орехом и красным деревом. Известно, что нередко его изделия украшались разнообразным «штучным орнаментом, то есть в техники маркетри. Металлическая фурнитура для них делалась на заказ, по специальным образцам.¹⁰

Парадная лестница в Большом Дворце Петергофа

Архитектор Ф.Б. Растрелли. 1747-1756

Зеркало в раме.

Санкт – Петербург. По рисунку Ф.Б. Растрелли

1750-1760-е

Дерево; резьба, золочение; зеркало. 73х66

Государственный Эрмитаж

Асимметричная композиция рамы зеркала, динамичная пластика форм, их раскованность выдают руку мастера, привыкшего работать на больших плоскостях, украшая анфилады дворцовых покоев бесконечным кружевом золоченой резьбы. Есть основания считать, что зеркало сохранилось от первоначального убранства Зимнего дворца.

Столик

Санкт – Петербург. Середина ХVIII века.

Дерево; резьба, окраска, роспись, золочение.

75х37х37

Государственный Эрмитаж

Столик происходит из собрания известного петербургского коллекционера Ю.Э. Озаровского. Начав собирать коллекцию в конце 1890-х годов, Ю.Э. Озаровский создал в своем небольшом доме в Соляном переулке в Петербурге частный музей под названием «Старый домик. Экскурсоводом был сам хозяин – великолепный рассказчик, страстный любитель старины, автор ряда публикаций об антикварном рынке того времени. Этот столик «в стиле рококо упомянут в путеводителе «Старый домик Ю.Э. Озаровского

 

Столик туалетный

Санкт – Петербург. Середина ХVIII века.

Дерево; резьба, полихромная роспись, золочение

84х69х48

Государственный Эрмитаж.

Столик украшен рельефной золоченой резьбой в виде рокайлей и характерной для рококо цветочной росписью с мотивами «шинуазри. Между опор столика расположена специальная раскладная скамеечка для ног, которая в сложенном виде приобретает вид проножки с крупной резной и по - барочному сочно трактованной золоченой раковиной.

 

Канапе

Санкт – Петербург. Середина ХVIII века.

Дерево; резьба, золочение, окраска; обивка – штоф.128х175х65

Государственный Эрмитаж

Подобные «стильные вещи, предназначавшиеся для парадных анфилад, как правило, задумывались архитекторами одновременно с остальными деталями убранства: дверьми, люстрами, паркетами, резными картушами, обрамлениями зеркал и десюдепортов.

Основное внимание мастера сосредоточено не на удобстве, а на декоративных качествах канапе: сиденье слегка приподнято, что придает особую монументальность. Вместо обычной в барочной мебели для сидения мягкой спинки в резном фигурном обрамлении мастер украшает всю ее поверхность обильной орнаментикой, в которой преобладают мотивы раковин. Блеск позолоты оттеняет зеленая окраска фона резьбы. Обивка под цвет окраски выполнена из зеленого штофа нескольких оттенков.

Характерные контрастные сопоставления форм, масс, фактур отражены и в своеобразных картушах на спинке, которым придана объемность за счет специальных подложек. Мягкий матрац, который клали на сиденье, не сохранился.

 

Стол-консоль

Санкт – Петербург. Середина XVIII века

дерево; резьба, золочение, окраска

150х92х57

Государственный Русский музей

 

В эпоху барокко в России все чаще появляется мебель, выполненная в технике наборного дерева. Однако, в отличие от сложных сюжетных композиций западноевропейских образцов, русские ремесленники нередко использовали в декоре повторяющийся геометрический рисунок. По своему виду и технике он был чрезвычайно близок к узорным орнаментам паркетных полов, поскольку исполнителями, как правило, явились те же мастера «наклейной работы.

С 1750-х годов для столичной наборной мебели становится типичным включение в мозаичный орнамент деталей из моржовой кости. Именно в Петербург во время сезонных заработков отправлялось большинство северных мастеров-косторезов, отлично владевших техникой маркетри. Среди них особенно выделялся мастер костяных дел Осип Дудин, который, судя по его объявлению в «Санкт – Петербургских ведомостях за 1761 и 1764 годы, умел делать не только различные изделия из кости, но и «шкатулы, баулы, кабинеты из разных дерев. До нашего времени сохранились уникальные образцы корпусной мебели, поверхность которых полностью покрыта тонкими резными костяными пластинами со сквозным узоров наподобие ажурного кружева или снежной изморози.

Особым видом декорировки являлась и лаковая роспись. Еще с петровских времен на восточный манер отделывались целые кабинеты ли. Как их тогда называли, «лаковые каморы. Как правило, их украшали подлинные образцы китайского искусства, в значительном количестве переправляемые в Москву, Петербург, другие города России через Кяхту и Иркутск. Однако появлялись и предметы, сделанные в подражание им в стиле «шинуазри. Примером такой мебели может служить кабинет белого расписного лака, выполненный в 1759 году «лакирным мастером Кондором (по другим документам – Конрадом) по заказу великой княгине Екатерины Алексеевны для «Эрмитажа в Ораниенбауме.

Сам факт существования в Петербурге налаженного производства наборной и лакированной мебели свидетельствует о появлении в столице уже в середине ХVIII века мастеров, способных производить самые модные предметы обстановки. Помимо приезжих «вольных ремесленников их исполняли и казенные столяры ведущих петербургских ведомств, прежде всего Канцелярии от строений.

Крупнейшая в стране строительная организация, где были сосредоточены наиболее значительные силы мастеровых, Канцелярия сделалась для них своеобразной Академией художеств. Ведомство постоянно заботилось и о будущих кадрах. Дети всех ремесленников обучались грамоте в специальной школе, а с двенадцати лет каждого воспитанника начинали приобщать к какому-либо ремеслу.¹¹

По объему выполнявшихся работ и штату ремесленников с Канцелярией могла сравниться лишь Адмиралтейств-коллегия, в которой на 1751 год, согласно ведомостям относящейся к ней Партикулярной верфи, числилось семьсот пятьдесят пять охтинских «переведенцев; из них умеющих изготавливать художественную мебель – отделки домов знати, поскольку еще в петровское время жившие на Охте ремесленники зарекомендовали себя как исполнители качественных и относительно недорогих «домов уборов.

Крупнейшие ведомства – Канцелярия от строений, Адмиралтейств-коллегия, Академия наук и Каморцалмейстерская контора, ведавшая внутренним убранством императорских резиденций, опосредованно влияли на общую художественную направленность петербургского мебельного искусства. Как ведущие архитекторы, так и вдохновившие из «команды мастера-ремесленники были постоянно заняты не только государственными заказами, но и многочисленными частными работами в домах состоятельных жителей столицы.

Кроме того, с ними были тесно связаны и цеховые ремесленники, периодически привлекавшиеся к совместным подрядным работам.

Все эти сведения заставляют с большой осторожностью отнестись к известному высказыванию Екатерины II: « Двор в то время был так беден мебелью, что те же самые зеркала, кровати, стулья, столы, комоды, которые служили нам в Зимнем дворце, перевозились вслед за нами в Летний дворец, оттуда в Петергоф и даже ездили с нами в Москву.¹³ На основаниях этих слов обычно делается вывод, что количество мебели в жилых помещениях середины XVIII века, даже во дворцов по желанию Елизаветы Петровны одновременно строилось сразу несколько. Однако для личных покоев всегда можно было купить мебель на собственные деньги, не дожидаясь разрешения императрицы. Поэтому в конце концов молодая великая княгиня Екатерина Алексеевна (будущая императрица) стала сама заниматься обстановкой отведенных ей комнат, и, как видно из ее «Записок, вполне успешно.¹⁵

Надо заметить, что мебели, которую изготавливали или продавали в столице, хватало не только петербуржцам, но и жителям других городов России. Бывали случаи, когда знатный вельможа делал сразу несколько копий для различных владений, как, например, граф А.П. Бестужев-Рюмин, который построил себе дом в Москве в 1753 году «по самому точному образцу существовавшего его дома в Петербурге: все комнаты здесь были расположены точно так, как и в петербургском доме.¹⁶

Как следствие усилившейся деятельности по убранству интерьеров в 1731 году издается в Москве при Сенате специальный «Пошлинный тариф, в котором упоминается немало «домовых уборов и различных дорогих материалов, ввозимых из-за границы. Тут есть, в частности, ореховое дерево в «досках, красное, «желтое и «синее дерево «в поленьях, стекла «французские, «гамбургские и «любские (то есть из Гамбурга и Любека). Среди предметов мебели особенно выделены столы и стулья «всяких рук, кабинеты, «шкатулы, геридоны, кроватные уборы, расписные и лаковые доски, а также горки под «ценинную (фарфоровую) посуду.

Однако совершенно ясно, что большинство москвичей, так же как и жителей провинциальных городов, были далеки от модных нововведений, обставляя свои дома при помощи доморощенных умельцев. Вот как описывает А.Т. Болотов увиденную им по возращении из Петербурга в 1750 году «наилучшею и первейшую комнату в своем имении: «В переднем углу стоял длинный стол, в другом была матери моей кровать, в третьем печь и подле нее широкая скамья, а в четвертом стоял на лавках так почерневший шкафчик. Что надлежало разве скоблить ножом, чтоб узнать, что он был некогда крашен красками.¹⁷

Зато зять Болотова обустроил свой дом с гораздо большим комфортом; он создал специальные мастерские, где работали крепостные «резчик, кузнец, слесарь, седельник, несколько человек ткачей, портных, сапожников и других тому подобных мастеровых и рукодельных людей.¹⁸ С началом правления Екатерины II, когда многие дворяне, освободившись от обязательной воинской службы, вернулись в свои имения, процесс обустройства стал заметно интенсивнее, а русское мебельное искусство приблизилось к своему наивысшему подъему.

 

Канапе

 

Санкт – Петербург. Середина ХVIII века

Дерево; резьба, золочение; обивка – вышивка шерстью крестом. 129х294х54

Государственный Эрмитаж

 

Канапе эпохи барокко присуща некоторая гипертрофированность форм, сложность изменчивого силуэта, броская полихромность. В данном случае обивка искусно составлена из нескольких вышивок более раннего времени. 

 

Торшер

Санкт – Петербург. Около 1762.

Дерево; резьба, золочение. 474х140х90

Государственный Эрмитаж

 

Шестиярусный на двадцать девять свечей торшер со скульптурными фигурками путти является уникальным образцом первоначального убранства Зимнего дворца, выполненного по проектам Растрелли. Пышная резная орнаментика, стремление под декорировкой скрыть конструкции изделия, воспринимавшегося неразрывно с остальным резным убранством интерьера, - характерные черты парадной мебели эпохи барокко.

 

Канапе

Санкт - Петербург. По проекту Ф.Б. Растрелли. 1750-е

Дерево; резьба, золочение; обивка – штоф

123х229х69

Царское Село

Выполнено по проекту Растрелли для обстановки парадных залов Большого Царскосельского дворца под руководством австрийского резчика-скульптора И.Ф. Дункера

 

Стулья

Россия. 1750-1760-е

Дерево; резьба, окраска, золочение; обивка – штоф 105х54х48

Государственный Эрмитаж

Стул в центре публикуется впервые

Окрашены «на ореховый колер. Верх спинки, ножки и царга украшены резными золочеными рокайлями. Рельефные контуры конструкции выделены позолотой. На оборотной стороне спинок стульев вырезаны латинские литеры: D, G, L. Если предположить, что это обозначение последовательности изготовления стульев, то можно сделать вывод, что их было по крайней мере четырнадцать. Подлинная обивка стульев представляет собой вышитые накладки, закрепленные на штофной ткани. Это не что иное, как детали от отделки кроватного ламбрекена. Выйдя из моды или износившись, стоивший немалых усилий и кропотливого труда вышитый «кроватный убор аккуратно разрезался и становился украшением мебели. Подобные примеры не единичны и указывают на то, что обивка может быть не только более позднего, но и гораздо более раннего происхождения, чем сама вещь в целом.

Резные спинки стульев

 

ИзальбомаТ. Чиппендейла«The Gentlteman and Cabinet-Makers Director. 1762

Имя ангилйского мастера Томаса Чиппендейла пользовалось известностью в Европе благодаря сборнику показательных образцов, выпущенному им в 1754-году. Необыкновенная популярность альбома, выдержавшего два переиздания (в 1759 и 1762), объяснялась тем, что его автору удалось обобщить и развить опыт нескольких поколений ремесленников в области конструирования и декорировки различных деревянных предметов обихода.

Стулья и кресло по образцу английских

Санкт - Петербург. Вторая треть XVIII века

Орех, дуб; резьба; обивка – кожа. 95х51х42

Государственный Эрмитаж

Стул и кресло справа публикуются впервые.

 

Стул из обстановки парадных интерьеров усадьбы графа А.Р. Воронцова

Россия. Владимирская губерния Усадьба Андреевское

Мастерские графа А.Р. Воронцова

Середина XVIII века

Дерево; резьба, золочение, окраска. 110х48х58

Государственный музей архитектуры

 

Кресло из обстановки парадных интерьеров усадьбы графа А.Р. Воронцова

 

Россия. Владимирская губерния Усадьба Андреевское

Мастерские графа А.Р. Воронцова

Середина XVIIIвека

Дерево; резьба, золочение, окраска. 120х57х60

Государственный музей архитектуры

 

Паркет из западного китайского кабинета Большого дворца в Петергофе.

Архитектор Ж.-Б.М. Вален-Деламонт

Начало 1760-х

Паркет исполнен по эскизам Вален-Деламонта. В наборе использовано тринадцать пород древесины, включая красное, черное, розовое дерево, амарант, сандал, березу, тополь. Паркет разрушенного во время войны 1941-1945 годов Большого дворца воссоздан в 1970-е.

 

 

Бюро – кабинет

Общий вид и фрагменты

Санкт – Петербург. Мастер О. Дудин

Около 1777

Дерево; кость, фольга; рельефная и ажурная резьба, гравировка. 94х86,4х39

Частное собрание

Бюро – кабинет с верхней откидной крышкой и четырьмя выдвижными ящиками имеет пять бронзовых ключевин, две бронзовые боковые ручки для переноса кабинета, шесть костяных ручек для выдвигания ящиков да – на кронштейнах, поддерживающих откидную доску. Кабинет обложен костяными пластинами, прикрепленными к деревянной основе с помощью клея и тонких костяных шпилек.

Поверхность кабинета украшена тридцатью шестью рельефными пластинами, двадцать их которых в черных рамках. На восьми пластинах портретные изображения русских императоров и императриц ХVIII столетия.

Фасад кабинета, помимо пластин с портретными изображениями, украшен еще двенадцатью рельефными пластинами.

Все тридцать шесть рельефных изображений декорированы пластинами ажурной сквозной резьбы растительного характера с фигурами птиц и животных. Под которые подложена цветная фольга: зеленого, красного и золотистого цвета. Остальные пластины с изображениями цветов, травяного орнамента, цветов и деревьев в вазонах, которыми обложен кабинет – бюро, выполнены в технике гравировки.

Эти рисунки нанесены на костяные пластинки неглубоко прорезанными линиями, штрихами и сеткой и протравлены зеленой, коричневой, красной или черной краской. Резьба по кости в северных областях России существовала с давних пор, но наибольшую популярность и распространение, костяные изделия получили по второй половине ХVII века. Существовало несколько центров костяного искусства: на севере – Холмогоры, Архангельск, в центре, в Москве – Оружейная палата (в ХVII столетии), но после основания. Санкт - Петербурга, в первой половине ХVIII века происходит перераспределение художественных сил страны, и к середине века наиболее искусные мастера трудятся в столице. Их работы формируют спрос на костяные изделия. Мастера-косторезы заполняют рынок мелкими поделками: ларцами, шкатулками для рукоделия, туалетными коробочками, гребнями.

Для более состоятельных покупателей они изготавливают настольные кабинеты, туалеты, бюро. Самым дорогостоящим было изготовление предметов мебели, когда деревянный остов облицовывали костяными пластинами, украшенными тончайшей резьбой.

 

Бюро-кабинет

Санкт – Петербург. Холмогорские мастера.

Середина XVIII века

Дерево, моржовая кость, фольга; резьба, окраска

167х80х36

Государственный Эрмитаж

|

 

Картуш с гербом графа П. И. Шувалова

Санкт – Петербург. Мастера Адмиралтейств-коллегии. 1750-е.

Дерево; резьба, золочение, полихромная окраска.

Государственный Эрмитаж.

Картуш – один из редких подлинных образцов убранства петербургских интерьеров эпохи барокко. Сочная объемная резьба контрастирует с гладким средником, на котором помещен расписной герб графа П.И. Шувалова.

Позолота, как это характерно для ХVIII века, нанесена на плотный слой левкаса и красного полимента – клеевого состава, служащего для более крепкого приклеивания листочков золотой фольги к поверхности резьбы. Некоторые детали (плоды и цветы в венках, фигурки путти, женские полуфигуры) расписаны прямо по позолоте; обнаженные участки тела – в бледно-розовый цвет, волосы – в темный, выделены глаза, ресницы, брови, нанесены румяна на щеки. Подобный прием раскраска «под натуру был особенно типичен для корабельной резьбы XVIII века, которую выполняли мастера Адмиралтейств-коллегии.

Кабинет

Рисунок Ф. Мартынова. 1738

Бумага, карандаш, тушь.

РГИА, Санкт – Петербург.

 

В 1738 году «мастер кабинетного дела, бывший петровский пенсионер Ф. Мартынов после некоторого перерыва был вновь принят в Канцелярию от строений, где создал мастерскую по изготовлению мебели. Мартынов украшал свои изделия искусным набором; металлическую фурнитуру для них делали по специальным моделям «казенные мастеровые люди.

 

Бюро – кабинет

Санкт – Петербург. Мастер Ф. Кондор 1759

Дерево; роспись по лаку, резьба. 234х91х57

Ораниенбаум

 

Бюро было сделано на заказ для юной великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей императрица Екатерины II), о чем имеется запись в ее расходной книге: «Лакировалному мастеру Кондору за сделанный им в1759 году в Ораниенбаумской Ермитаж лакированной кабинет – 600 (рублей) - сумма по тем временам весьма значительная. Для сравнения, месячный оклад «кабинетного дела мастера Ф. Мартынова в Канцелярии от строений составлял сто восемьдесят рублей.

Танцевальный зал Большого дворца в Царском Селе

Архитектор Ф.Б. Растрелли. 1750-е

Задуманный Растрелли зал стал «визитной карточкой эпохи императрицы Елизаветы Петровны. По-барочному вытянута форма зала (ширина 17, длина 47 метров), фактурное и цветовое разнообразие в отделке, многократно отраженной зеркалами в резных золоченых рамах, создают мажорно-приподнятое настроение.